Идея проекта «Красота против рака» пришла в голову и спонтанно, и ожидаемо. Какое-то время назад я начала в Instagram наблюдать за девушками, проходящими лечение в разных городах (чаще в Москве). Меня очень тронули их истории, их борьба за жизнь. У одной из них я увидела очень хорошие, профессиональные фотографии, с её нынешней, естественной красотой: без волос, без ресниц. Она на них прекрасна! И я подумала, что у нас в Хабаровске не делают подобных фотосессий. Девушки, которые болеют, не имеют возможности себя показать. Может, они и хотят, но в обществе это не принято. Как и говорить о раке. «Если я проблему не вижу, значит, её нет». Мне захотелось поменять что-то в ситуации.
Алёна: Я предложила заняться проектом подруге-фотографу. Затем обратилась к другим знакомым: визажисту, стилистам, людям, создающим украшения. У всех был только один ответ: «Когда?». Это меня очень ободрило, и мы уже стали думать, как организовать съёмку. Я обратилась к хорошему психологу, которой было интересно поучаствовать и с профессиональной точки зрения. Мы с ней составили план работы, организовали партнёрские встречи моделей с людьми, задействованными в проекте.
ПХ: Зачем нужны были эти встречи?
Алёна: Это крайне важно. У многих, когда они видят человека с онкозаболеванием, идёт непроизвольная проекция на себя, возникает никому ненужная жалость, оплакивание живого, слёзы и подавленное состояние. «А вдруг это и со мной случится?»
На самом деле, механизм возникновения рака с биологической точки зрения не изучен до сих пор. Никто не знает причину, по которой раковые клетки (которые есть у каждого человека) вдруг начинают неправильно делиться. И рак, как правило, в нашей стране находят либо случайно, либо когда уже поздно. Но эти люди не заслуживают отчуждения и не хотят, чтобы их жалели. Конечно, финансовая помощь нужна, но в некоторых ситуациях куда важнее поддержка, доброе слово, принятие их такими, какие они есть, понимание и искреннее сопереживание. У нас принято ассоциировать эту болезнь со смертью, но уже больше 10 лет большинство видов рака успешно лечатся, при условии своевременного обращения к врачам.
ПХ: Вы оказываете только психологическую поддержку?
Алёна: Да, мы не собираем средства на лечение. Если партнёры проекта что-то презентуют — это только их внутренний порыв. Есть шанс «нарваться» на партнёра, который будет искать какую-то выгоду от участия, рекламу. Это тоже не наша цель. Авторские права на фото мы соблюдаем, но не более.
Со времени существования хабаровского проекта «Красота против рака» аналогичный уже появился в Новосибирске.
ПХ: Почему именно женщины стали первыми участниками проекта?
Алёна: Женщина очень тяжело воспринимает потерю волос, ресниц — это подсознательно ассоциируется с потерей женственности. Лечение рака очень длительное и выматывающее, но мы хотим давать поддержку. И на наших встречах, и на фотоссесиях мы не говорим о раке. Конечно, мы не делаем вид, что его нет, но хотим на какое-то время дать участницам забыть о нём и получать счастье от сегодняшнего дня.
Через фотографии мы показываем, насколько они прекрасны. Самой молодой участнице проекта 17 лет, и самый частый комментарий к её фотографиям: «Космическая». В ней действительно есть что-то удивительное, инопланетное (потрясающие глаза и голова без волос). Она очень зацепила людей, и эти поддерживающие, ободряющие, завороженные комментарии сделали её увереннее.
ПХ: Вы помогаете девушкам справляться с негативными комментариями, если они появляются?
Алёна: Я готовила участниц к разным эмоциям. Людей много, и не совсем адекватных среди них тоже много. «Если есть какие-то проблемы, пишите мне, я со всем разберусь. В обиду вас никто не даст».
Мы обговаривали этот момент, спрашивали, готовы ли наши девушки к публичности, когда одна телекомпания предложила нам снять видеосюжет. Фото выложены во все соцсети, они на это согласились. А интервью на телевидении? На тот момент наши участницы не были к такому готовы.
Алёна: Когда мы обговариваем условия выложенной информации, фотографии, мы передаём именно то, что будет полезно. Диагнозы к этому не относятся, онкология — это в любом случае онкология. У нас нет цели разъяснить какие-то медицинские подробности, есть другие проекты, где это раскрывается достаточно полно. Многие пишут в комментариях: «Да, вы сделали фотографию красивой лысой девочки, но зачем?». Мы стараемся чаще напоминать людям о том, что есть необходимость обследоваться, это должно подвигнуть их к определённым мыслям и выводам.
Когда проходила съёмка, мужчины, обедавшие в ресторане, попросили сфотографироваться с нашими девушками, так как посчитали, что проходит какая-то рекламная или модная фотосессия. А когда узнали, что это не профессиональные модели, почему они здесь и почему так выглядят, терялись, менялись в лице и недоумевали, но поддерживали. В этот момент я поняла, что задумка проекта достигла своей цели. Люди с диагнозом живут полной жизнью, и ничем не отличаются от других. Мы даём нашим девушкам уверенность в себе. Очень важно, что они осознают себя красивыми.
ПХ: Какие ещё «ветки» могут быть у проекта? Вы не думали пригласить на фотосессию мужчин?
Алёна: Да, проект предполагает дальнейшее развитие, и мы сделаем фотосессию для мужчин, находящихся на лечении. В работе с ними есть некоторые нюансы и психологические моменты, так как они иначе воспринимают свою болезнь и себя в ней. Самая большая сложность — найти желающих и провести их подготовку с психологом. Далеко не все мужчины считают нужным обращаться к этому специалисту.
Также в планах сделать фотосессию для женщин, вышедших в ремиссию. Мы решили их не объединять с участницами, которые проходят лечение. Хотя считается, что они подают хороший пример, мол, если я смогла вылечиться, то и ты сможешь. Но это не совсем верно.
Жители городов подвержены риску возникновения рака почти в три раза больше, чем сельское население.
ПХ: Интересно, что мы только приблизились к вопросу о целях и перспективах проекта. Зачем, почему, для кого, что дальше?
Алёна: Первоначальная цель проекта — показать, что женственность не уходит с потерей волос, ресниц, бровей, что, даже получая серьёзное лечение, женщина остаётся красивой, желанной и любимой. Помочь в принятии себя здесь и сейчас, не бояться своего отражения в зеркале, не бояться показать новую себя окружающим, не скрываться и не прятаться.
Также участие в фотосессии и подготовка к ней дарят новые, позитивные эмоции, которые формируют мощный резерв для дальнейшей борьбы с заболеванием.
Алёна: Хочется переломить отношение общества к онкологии и к людям, которые получают лечение, чтобы было больше понимания, что такое рак и как поддержать людей с этим диагнозом.
Мы очень надеемся, что проект станет для многих толчком обследовать себя, своих близких, обращать внимание на первые симптомы, не запускать и не бояться. Также очень важно найти своего врача — человека, который отнесётся к тебе должным образом.
Очень многие рассуждают и возмущаются: почему мы помогаем взрослым? Лучше бы организовали что-то для детей! Почему-то у нас не принято помогать взрослым людям, по крайней мере в Хабаровске. Мол, они же работают, зарабатывают, пусть сами себя и спасают. Сторонние комментаторы не представляют, какие это суммы и насколько это тяжело психологически. Мы просто хотим, чтобы и взрослые люди могли почувствовать себя нормальными, а окружающие научились принимать их.
Чтобы объяснить, почему я согласилась участвовать в проекте, нужно описать много собственных глубоких чувств, эмоций и переживаний, рационализировать всё это. Любые сформулированные причины будут звучать либо помпезно, либо эгоистично. «Я хочу помочь, вот такая я молодец». Первое правило, которое было озвучено и принято всей командой: мы не объясняем никому, кто и зачем в этом проекте. У каждого внутри что-то своё, глубоко личное. Мы будем уважать границы личности друг друга и не отращивать непомерное эго.
ПХ: Я так понимаю, что именно поэтому не указывается диагноз участниц?
Алёна Наумова: Мы не уточняли эти подробности, ведь цель проекта как раз в том, чтобы на некоторое время вообще вывести человека из состояния болезни. Это не мистификация или кудесничество, это психология. В проекте получилось сделать это на все сто, потому что фотографии девочек — это фотографии не больных людей, и сами они в этот момент не чувствовали себя больными.
ПХ: Звучит, как в сказке.
Алёна: В ощущении себя «я красива» можно поднять очень большие ресурсы. Зачастую с онкобольными случается почти одно и то же: тело уже почти справляется с болезнью и лечением, но эмоциональное истощение даёт ощущение полного упадка и нежелания бороться дальше. У нас есть методы и средства восполнить силы. Все эти эмоции, которые пережили девочки во время съёмки, останутся с ними навсегда. Пусть пройдёт много лет, но они смогут возвращаться к этим моментам, и на душе у них будет тепло.
ПХ: Какие цели вы видите у проекта, и какие ваши цели в этом проекте?
Алёна Наумова: Вопрос сложный, потому что целеполагание у нас находиться в области сознания, а люди в проект идут из-за того, что их чувства зовут, и чтобы озвучить конкретные цели, нужно вернуться к рационализации чувств. Если я скажу, что цель проекта - сеять доброе-светлое-вечное, то будет это звучать и смешно, и помпезно. Но вы понимаете, если нашим детям никто не расскажет, что есть такие люди, они так живут, как к ним нужно относиться, что с ними так же можно взаимодействовать, они будут вырастать и не знать об этом. Если люди, проходящие мимо по улице, будут смотреть на девочек без волос и не понимать, что происходит, в них могут возникать не самые адекватные мысли и чувства вплоть до агрессии. Все-таки свою жизнь мы проживаем в обществе, и от каждого из нас зависит, каким это будет общество. Пусть мое участие в проекте будет маленькой капелькой в океане социокультурного пласта человеческой жизни.
ПХ: Почему сначала вы встречались с партнёрами проекта, а потом уже с участницами?
Алёна Наумова: Потому что эта история очень непростая, у каждого есть свои личные моменты, из-за которых нас это каким-то образом трогает. Появление онкологии в твоей жизни (пусть и у твоих близких) вызывает шок, потому что у нас «онко» воспринимается как синоним слова «смерть», и первично нужно было проработать все свои страхи, переживания, чтобы, когда придут девочки, при упоминании болезни никто не начал неосознанно плакать.
ПХ: Слёзы и сочувствие — разве это плохо?
Алёна Наумова: Не будем путать жалость и сочувствие. Если мы «подключаемся» к человеку, слушаем его, разговариваем и понимаем правильно — значит, у нас работает эмпатия, мы со-чувствуем ему. Жалость совсем другое: когда проецируешь чужую ситуацию на себя, возникает отторжение, слёзы, неприятие.
Когда мы испытываем жалость, мы горюем, страдаем и не хотим больше видеть человека, который вызвал это чувство, избегаем контактов с ним. Когда мы сочувствуем, мы не задаём лишних вопросов, а предлагаем провести время вместе, предлагаем помощь, даём другому право говорить или не говорить о том, что его беспокоит — мы уважаем эту потребность. Одна из целей проекта – научить наше общество проявлять не жалость, а сочувствие.
ПХ: Многие заболевшие предпочитают не говорить о проблеме даже родственникам, друзьям и коллегам. Как научить окружение правильно реагировать на такую информацию?
Алёна Наумова: Практический психолог не мыслит категориями «правильно» и «неправильно», «хорошо» или «плохо». Работа с человеком как раз направлена на выход из оценочной структуры. В первую очередь тем, кто чувствует себя плохо, обращаться к специалисту (в Хабаровске очень много хороших психологов). Не надо обесценивать историю, не пропускать всё через призму мозгов. Надо переходить на ощущения, которые станут лучшим компасом во взаимоотношениях с онкобольным. Надо не бояться спрашивать у человека, как рядом с ним себя вести, что ему говорить, чего он ждёт от нас.
ПХ: То есть только диалог?
Алёна Наумова: Да. Где есть жалость — больше «я», где есть сочувствие — есть другой человек. Не всегда нужно делать какие-то подарки. Кому-то нужны яркие шарики, кому-то просто вдвоём на лавочке посидеть.
ПХ: Одному нужен праздник, а другому покой?
Алёна Наумова: Да. Или сегодня нужен был праздник, а завтра вечером полный покой. И не всегда нужно веселить и давать только положительные эмоции. Качественно прожить грусть, понять, что человеку страшно и тяжело — вот здесь нужен близкий человек, который не будет говорить, что это ерунда и всё будет хорошо. Именно это «хорошо» будет обесцениванием чувств, мы должны оставить человеку право на грусть и побыть с ним хоть и молча, но рядом.
ПХ: Насколько это вообще возможно? Вы встречали таких людей?
Алёна Наумова: Да, это возможно. Я не назову вам фамилии, но это возможно. Это одна из целей и задач проекта.
В моём инстаграме никто не писал негативных вещей, но в других аккаунтах этого же очень много, и на форумах люди хотят совсем другого. Практический психолог всегда за конструктивное проживание истории, каждый имеет право на своё мнение. Но я в этом проекте поставила себе задачу — молча быть рядом в любых чувствах.
ПХ: А как вывести мужчин на этот диалог, чтобы они вышли из тени и рассказали, что им тоже бывает плохо?
Алёна Наумова: С мужчинами сложнее, но, я думаю, пройдёт время, будут такие же проекты в других городах и что-то поменяется, мы подготовим почву. У мужчин с детства закладывается установка, что нельзя показывать эмоции, нужно терпеть. Слово «долг» вырезано у них на спине ножом, хотя мальчиков уже стали воспитывать иначе, но взрослым сложно поменяться. Ему в такой ситуации сложнее быть публичным и спокойно отнестись к негативному восприятию себя. Общество умеет меняться, и, надеюсь, через какое-то время в проект придут мужчины.
ПХ: Почему в этой ситуации для женщин была страшна потеря красоты?
Алёна Наумова: Потому что женщина, которая находится в нашем совершенно бессознательном кусочке мозга, до сих пор с длинными волосами в шкуре убитого её же мужчиной мамонта. Один известный психотерапевт сказал, что в моду вошли дублёнки и шубы с рваными краями, потому что чем сильнее самка утеплена, тем проще ей выносить детеныша. Именно потеря женщиной волос на протяжении столетий считалась клеймом позора, ведьм в Европе перед сожжением стригли, в монастырь уходили тоже с бритой головой — знак отчуждения и лишения женственности. Это всё на уровне эмоций.
ПХ: То есть вообще не из области рационального?
Алёна Наумова: Да. Мы можем спокойно наблюдать красивых бритых наголо девушек, потому что они хотят так себя выражать. Она будет идти и гордиться собой, а когда ты попадаешь в болезнь и теряешь волосы, в тебе начинают всплывать совсем другие эмоции.
ПХ: По сути вы ведь не давали девушкам красоту?
Алёна Наумова: Вопрос с подвохом. Мы не давали участницам красоту по одной причине: красота у них есть изначально, но для того, чтобы их привести к этой мысли, нужно было пройти длинный путь. Посмотрите на фотографии — на них ведь хочется смотреть, нет никакой трансляции «опасно», как на обычных снимках онкобольных. Эти девушки модные, стильные, наполненные силой и уверенностью. Мы только дали им возможность на себя посмотреть по-другому.
ПХ: Сейчас они применяют эти знания и ресурсы?
Алёна Наумова: Мы встречались с девочками после фотосессии, они пришли все нарядные — настоящие леди. На первых встречах они были сдержанными, сейчас стали более открытыми. Даже если они сознательно не применяют новые знания, информация в них осталась, и они меняются. Я не жду от проекта того, что девочки скажут, что их жизнь перевернулась, даже задачи такой не было. На данный момент всё состоялось, и это хорошо.
Внутренне я согласилась поучаствовать в проекте не сразу. Думала: «Зачем мне это надо? А вдруг не понравится?», но в итоге решилась, потому что хотелось донести до людей, что рак — не приговор. Можно жить полноценно, радоваться каждому дню и не опускать руки. И получить какие-то позитивные эмоции, потому что в процессе лечения и после лечения этого очень не хватает. Проект дал мне много позитива.
В день фотосессии на съёмку я шла с трепетом и ожиданием. Настроение было прекрасное всё время, начиная от студии визажиста. Когда тобой занимаются профессионалы, ощущения, конечно, непередаваемые.
Очень понравилось отношение всех людей. Раньше я с ними не была знакома, потому что у меня не получалось приходить на встречи. Я пришла в первый раз, поздоровалась и поехали. Чувствовала себя абсолютно комфортно, и всё далось настолько легко! Знаете, после этой болезни у человека в голове меняется очень многое. Если раньше были какая-то неуверенность перед будущим, вероятность неудач, сейчас все беспочвенные опасения исчезли, и остался главный страх жизни и смерти. Ты боишься за свою жизнь и здоровье. А ко всему остальному уже более спокойно относишься, нежели здоровый человек. И жизнь обновляется, становится спокойнее, рациональнее.
За судьбой своих фотографий, конечно, следила. Я такой человек, что меня не тревожит чужое мнение. Мне повезло, злых комментариев не было. Было бы неприятно от едких, оскорбительных отзывов, но по большей части мы живём в окружении адекватных людей. Признаюсь: если бы я была без волос на тот момент, не пошла бы сниматься. Я преподношу себя миру как женщину, и для меня важны атрибуты женственности. Нужна определённая сила характера, чтобы решиться на съёмки без париков, как есть.
Когда я узнала о диагнозе, на меня опустилось такое вселенское горе, хотелось этим поделиться с каждым встречным, а потом я поняла, что у людей свои дела, проблемы и не нужно на кого-то это выплёскивать. О болезни знал ограниченный круг людей, и этого было достаточно. Когда я пошла на проект, понимала, что люди, которые меня знают, но не слышали о моём диагнозе, будут задавать вопросы. От этой публичности было дискомфортно.
Сказать, что во мне что-то сильно изменилось, было бы неправдой. Мне понравился проект и ощущения, которые он мне подарил. Это было так кайфово! От отношения, комплиментов и подарков. Столько хорошего настроения.
Я определённо буду использовать новые знания и навыки в обычной жизни. Когда мне нарисовали бровки, я поняла, как правильно это надо делать, чтобы выглядеть привлекательно. Теперь с нетерпением жду мастер-класса по мейкапу, который мне подарили визажисты. Жизнь меняется к лучшему, и я готова к этим переменам!
У КГБУЗ «Краевой клинический центр онкологии» есть сайт, где, как принято в нашей социальной сфере, много непонятного. Но главное, что на нём действует интернет-приёмная и даже можно пройти анамнестический онкологический скрининг.
Горячая линия Краевого клинического центра онкологии +7 909 856–74–45
Обсудить материал и оставить комментарии вы можете в наших сообществах в социальных сетях: Вконтакте, Facebook или Instagram.